Егор Тимурович Гайдар: послесловие

Егор Гайдар станет необычным героем для России. Большая (скорее всего) часть населения его не любит или даже ненавидит. Но все граждане живут в такой стране, которой без него бы не существовало.

Идеолог и лидер экономических преобразований 1990-х, Гайдар, исполнявший обязанности премьера немногим более года — с ноября 1991 по декабрь 1992 г., — стал даже не символом, а жупелом «лихих 90-х». Промышленное производство в 1992 г. составило 82% от уровня 1991 г. Уровень инфляции измерялся четырехзначными цифрами и превышал аналогичные показатели стран Восточной Европы в 1989-1990 гг. Число россиян, получавших доходы ниже прожиточного минимума, достигло 49 млн человек — это треть населения страны.

Имя Гайдара многие связывают с ломкой привычных устоев и резким падением собственного уровня жизни. Россияне не понимают (или не желают понимать), что без его «шоковой терапии», очистившей место и построившей фундамент рыночной экономики, было бы невозможно благосостояние последних тучных лет. Можно ненавидеть Гайдара за его ошибки. Можно восхищаться его смелостью и последовательностью.

Гайдару и его соратникам пришлось на деле, потом и кровью разрушать уже парализованный советский экономический механизм и основывать фундамент нового рыночного, не имея даже намека на подобный опыт у самих себя или за рубежом и понимая отсутствие альтернативы. Они осознавали, что время для постепенных и необременительных для жителей реформ упущено и стране угрожает голод, холод и разрыв транспортных и экономических связей. «Я сам мог объяснить, почему в 1992 г. их (реформы. — “Ведомости”) проводить нельзя. Не было стабильной поддержки в парламенте, не было дееспособных институтов власти <...> Шестнадцать центральных банков вместо единого, не было традиций частного предпринимательства, сильного частного сектора, как в Польше <...> Но плюс к этому у нас не было возможности ждать, ничего не делать и объяснять, почему ничего нельзя делать» (из книги «Государство и эволюция»).

Так или иначе им удалось трансформировать страну. И Гайдар войдет в историю как один из главных авторов этой беспрецедентной трансформации. Ответственности за все удачи и неудачи которой он с себя никогда не снимал.

На личные выпады Гайдар реагировал спокойно и с достоинством, продолжая работу, которую он считал необходимой. Летом 1992 г., накануне VI съезда народных депутатов, он подал заявление об отставке, которое было отклонено парламентариями, не желавшими брать на себя ответственность за положение в стране. Правительство получило еще полгода для преобразований. В декабре 1992 г., когда Гайдар ушел в отставку, ситуация изменилась настолько, что на пост премьера претендовали уже три кандидата. «Гайдару чуть-чуть не хватило времени, чтобы сломать предубеждение к себе, к своей команде и своей программе», — писал Борис Ельцин.

Гайдар продолжал считать себя ответственным за положение дел в России и после ухода с высоких постов. В ночь с 3 на 4 октября 1993 г., когда боевики оппозиции штурмовали телецентр, а силы правопорядка были деморализованы, он призвал москвичей выйти защитить Моссовет. Тысячи людей, пришедших тогда на Тверскую улицу, помогли сделать выбор колеблющимся силовикам. Став депутатом Госдумы и директором Института экономики переходного периода, он нередко критиковал многие действия власти (в частности, первую чеченскую войну), но никогда не скатывался на позицию «чем хуже — тем лучше» и всегда предлагал власти интеллектуальную помощь в трудные дни. Он консультировал правительство и Кремль до последнего момента, не деля страну на «Россию 1990-х» и «Россию 2000-х» или «Россию Ельцина» и «Россию Путина». В этом и заключалась высокая ответственность и осознание своей роли. Реформы были начаты им, все, что сейчас происходит в экономике, — их прямое или косвенное, правильное или неправильное, зависящее от воли многих других, гораздо менее умных или менее принципиальных людей следствие.

От редакции: Страна Гайдара
Ведомости
17.12.2009, 239 (2509)

The Economist: Гайдар не имел отношения к промахам, в которых его винят

В России в связи с кончиной Егора Гайдара свое отношение к видному экономисту и сделанному им для страны высказали многие. Но фигура Гайдара вызывала неизменный живой интерес и на Западе. Каким он представлялся оттуда, со стороны? В электронной версии журнала The Economist статья о Егоре Гайдаре появилась под заголовком "Реформатор умер":

"Немногим людям удавалось добиться столь потрясающих положительных результатов. В 1991 году Егор Гайдар взялся устаканить кавардак, ставший без преувеличения одним из самых крупных в истории мировой экономики.

Советская плановая модель развалилась. В чем это выразилось? Нехватка всего от еды до спичек, длиннющие очереди в продуктовые магазины. Валютные резервы испарились, а торговля с другими странами замерла. Немногие жители бывшего СССР знали, как работает капитализм. А можно ли сделать так, чтобы он заработал в России, не знал никто.

Гайдар взялся за дело невозмутимо – сначала как вице-премьер по экономическим реформам. Затем был краткий период его пребывания в должности министра финансов - и, наконец, Гайдар становится премьер-министром. Его решение о либерализации цен - в аккурат под Новый год - было крайне рискованным. Сбережения целого поколения видимо обесценивались. Хотя, фактически, от их реальной стоимости ничего не осталось еще в позднесоветскую эру.

Вся надежда была на то, что реальные цены привлекут реальные деньги, и два фундаментальных показателя - спрос и предложение - наконец, найдут друг друга. В первую неделю января Гайдар и его команда реформатов наблюдали с возрастающим энтузиазмом появление во всех городах России импровизированных уличных рынков. Вместо того, чтобы держать товары под спудом люди стали пытаться продать их. За несколько месяцев пребывания у власти Гайдару и его команде удалось заложить основы капитализма в России.

"Шоковая терапия" была правильной, но непопулярной мерой. К декабрю 1992 года Гайдар лишился своего поста. Слишком много шока и недостаточно терапии, жаловались граждане. В последующие годы средняя продолжительность жизни в России значительно сократилась, система соцобеспечения была при последнем издыхании, общее количество производимой продукции стремительно упало. Но все это было не результатом реформ, а печальным наследием советского управленчества.

Ко всем крупным промахам, которые вменяют ему в вину, Егор Гайдар на самом деле не имел никакого отношения. Так, повлиять на заведомо инфляционную политику Центробанка того периода Гайдар просто не мог. Мир вокруг заботился больше о возвращении советских долгов, чем о помощи реформирующейся России.

Представитель выдающийся советской семьи, Гайдар не обладал искусством с полоборота находить общий язык с представителями всех слоев общества. Его профессиональный экономический метаязык в телевизионных интервью сделал его предметом насмешек. Но как человек Гайдар был удивительно располагающим к себе и свободным в обращении.

Несмотря на свой экономический интеллектуализм, Гайдар не был практиком. Он предпочитал считать деньги, а не делать их. Он не пытался сколотить собственное баснословное состояние и всегда оставался верен раз данному обязательству: делать все, что в его силах для совершенствования российской экономики. Гайдар был абсолютно чужд всех "атрибутов величия", коими обрастают люди, занимающие положение. В его спартански обставленном мебелью советского периода кабинете были только его записи – и ничего лишнего".

Источник: Вести.ru